Бесплатные уроки английского языка по Стивену Кингу. Урок №76

'When I staggered to my feet, I was at least able to breathe. My throat the size of a straw, and each inhale made a weird screaming sound, but I was breathing. I lurched into the bathroom and threw up in the basin with such force that vomit splashed the mirror. I grayed out and my knees buckled. This time it was my brow I struck, thunking it against the lip of the basin, and although the back of my head didn't bleed there was a very respectable lump there by noon, though, my forehead did, a little. This latter bump also left a purple mark, which I of course lied about, telling folks who asked that I'd run into the bathroom door in the middle of the night, silly me, that'll teach a fella to get up at two A.M. without turning on a lamp.

'When I regained complete consciousness (if there is such a state), I was curled up on the floor. I got up, disinfected the cut on my forehead, and sat on the lip of the tub with my head lowered to my knees until I felt confident enough to stand up. I sat there for fifteen minutes, I guess, and in that space of time I decided that barring some miracle, my career was over. Harold would scream in pain and Debra would moan in disbelief, but what could they do? Send out the Publication Police? me with the Book-of-the-Month-Club Gestapo? Even if they could, what difference would it make? You couldn't get sap out of a brick or blood out of a stone. Barring some miraculous recovery, my life as a writer was over.

And if it is? I asked myself. What's on for the back forty, Mike? You can play a lot of Scrabble in forty years, go on a lot of Crossword Cruises, drink a lot of whiskey. But is that enough? What else are you going to put on your back forty?

I didn't want to think about that, not then. The next forty years could take care of themselves; I would be happy just to get through New Year's Day of 1998.

Я еле поднялся, и пошатываясь стоял на ногах, но хотя бы мог дышать. Мое горло было размером с соломинку, и каждый вдох производил странный кричащий звук, но я дышал.

Я, пошатываясь, пошел в ванную комнату и вырвал в раковину с такой силой, что рвота забрызгала зеркало. Я стал серым и мои колени согнулись. На этот раз я рассек бровь о край раковины. Хотя мой затылок не кровоточил, там выросла солидная шишка к обеду, а вот мой лоб немного кровоточил. Этот удар также оставил красную отметину, о которой я, конечно, врал, говоря приятелям, которые спрашивали, что я ударился об дверь ванной комнаты посреди ночи, глупые мы, когда не слушая приятелей, встаём в два часа ночи без включенной лампы.

Когда я пришел в полное сознание (если есть такое состояние), я был скрутившимся на полу. Я поднялся, продезинфицировал порез на моем лбу и сел на краю ванны наклонив голову к коленям, пока не почувствовал себя достаточно уверенно для того, чтобы встать. Я сидел там пятнадцать минут, я думаю, и в пространстве времени я решил, что за исключением какого-либо чуда, моя карьера закончена. Гарольд будет кричать в гневе, и Дебра будет оплакивать в недоверии, но что они могут сделать? Выслать Издательскую полицию? Пригласить Гестапо с Книги месяца? Если бы они даже могли, чтобы это изменило? Ты не можешь извлечь сок из кирпича и кровь из камня. За исключением некоего чудотворного возрождения, моя жизнь писателя была окончена.

А если это так? Спросил я себя. Что же ты будешь делать в следующие сорок лет, Майк? Ты можешь много играть в Скраббл в следующие сорок лет, составлять множество кроссвордов, выпивать много виски. Но разве этого достаточно? Что еще ты собираешься делать сорок лет?

Я не хотел думать об этом, не тогда. Следующие сорок лет могли позаботиться о себе сами; я был бы счастлив просто пережить первый день нового 1998 года.